Дмитрий Хван - Хозяин Амура [СИ]

— А ну, пропусти! — раздалось рыканье сзади.

Гордона и несколько его бойцов товарищи пропустили вперёд — как-никак их опыт в подобной свалке был несравненно выше. Поначалу Новиков не понял, что творится вокруг, в какой стороне враг и насколько велика его численность. Шотландцы были уже далеко впереди, там, где раздавался шум схватки, и гремели частные выстрелы. Ангарцы бросились туда, однако уже через десяток метров их окликнули:

— Капитан! — раздался выкрик откуда-то сбоку, со стороны рощицы, в которой укрывались лошади обоза. — Сюда!

— Анфим! Чего случилось-то?! — крикнул Новиков.

— Что?! Cвеи, вот что! — воскликнул молодой парень. — Стороной прошли! А где шотландцы были, то Бог весть!

— А ты чего тут? — порываясь броситься к орудиям, крикнул Афонин.

— А вона! Шотландцы! — парень указал на землю. — Медик был, сказал не жильцы. Там, — неопределённо махнул юноша рукой, — ещё один лежит, не донесли, кровью истёк. Преставился, стало быть…

Новиков ахнул — на расстеленных шинелях лежало несколько тел. Беззвучно. Не помня себя, Василий бросился вперёд. Звуки боя уже затихали, но крики и стоны доносились отовсюду. Впереди, однако, явственно слышались торжествующие вопли его стрелков. Поддав ходу, Василий споткнулся о что-то мягкое, неловко кувыркнувшись — годы давали о себе знать, тут же промелькнула мысль. Неожиданным препятствием было тело мёртвого шотландца, окружённого лужей липкой крови. Совсем близко горели костры, отбрасывая вокруг себя пляшущие на деревьях тени. А за ними стояли стрелки-сибирцы, целясь в темноту и время от времени стреляли, после чего быстро перезаряжали оружие.

— Что за хрень тут творится?! — ругаясь, Александр, перебежками приближаясь к бойцам. Позиция мортир находилась на обширной поляне, прикрытой с фронта молодыми деревьями и кустарником. Там, а также по флангам, были устроены земляные насыпи, оборудованы позиции стрелков. За мортирами в редком леске, находились палатки и навесы сибирцев — стрелков и артиллеристов, коих было чуть более одиннадцати десятков. Шотландцы располагались впереди, подпираемые с боков немецким полком и рейтарами Торбенсона. Но именно сквозь их позиции прошло, как оказалось, не менее семи десятков шведских солдат, наведших немалого шороху в порядках наёмников-горцев. Подоспевшие немцы помогли шотландцам отбить атаку неприятеля, после чего они сообща, поддерживаемые стрельбой ангарцев, оттеснили шведов, в скоротечной и кровавой схватке, уничтожив не менее сорока вражеских солдат. Но и потеряли наёмники никак не меньше, а то и больше. Ангарцы поначалу не заметили собственных потерь, но при перекличке обнаружили, что пропал Семён Пименов, один из молодых артиллеристов-стажёров, будущий лейтенант, по итогам похода. Парня нашли только под утро — труп был спрятан в густом кустарнике, у него отсутствовала кисть руки, а на голове была рана отвратительного вида, нанесённая, по-видимому, палашом. Винтовка, револьвер и патронташ отсутствовали, ремень со штык-ножом также был снят. Карманы бойца были выворочены.

К утру выяснилось, что небольшие, числом до сотни, отряды шведских солдат сделали ещё две попытки завязать бой с аванпостами датчан. Однако там им не повезло — и если в первом случае наёмники-бременцы, сумев выстроить шеренги и прикрыть своих стрелков, решительно отогнали врага прочь, нанеся атакующим незначительные потери, то во втором датские драгуны попросту растоптали неосмотрительно вышедших из перелеска противников, уничтожив не менее пяти десятков шведов. Остальные в панике бежали под защиту деревьев, побросав часть оружия. Но вот на участке шотландцев лазутчикам Торстенсона едва не улыбнулась крупная удача. Лишь вовремя пришедшие на помощь горцам рейтары капитана Регнара Торбенсона и немцы с правого фланга аванпоста не дали врагу ворваться на позиции мортирщиков. К сожалению, ночью ангарки не давали сибирцам того преимущества, что они имели в светлое время суток. Тут Новиков сильно пожалел об отсутствии у него прожекторов. Всё-таки ещё в Архангельске надо было более разнообразно нагрузить каждый корабль, имея в виду вполне вероятный в северных водах форс-мажор.

Когда окончательно рассвело, Александр Афонин уже привёл в порядок батарею и настроил опечаленных и обозлённых гибелью товарища людей на предстоящий бой. Согласовав свои действия с генералом Сиверсом, Афонин готовил своих людей к бомбардировке просматриваемых в бинокли укреплений противника на холмах, поднимающихся над равниной менее чем в километре от позиций шотландского аванпоста. Мортирщикам повезло, что этим утром не было привычного уже ветра со стороны Венерна, а на небе отсутствовали тучки, предшествующие надоевшему до чёртиков прохладному мелкому дождю, моросившему в Европе этим летом слишком часто.

Шведская армия, судя по всему, была готова к предстоящему бою, солдаты врага начинали выдвигаться к подножию холмов, занимая выгодные позиции для построения боевых порядков. Замечены были и пушки, выдвигавшиеся к переднему краю. Новиков, сопровождаемый капитаном Регнаром и несколькими драгунами, объехал всё протяжение фронтального соприкосновения с противником, насчитав у шведов тридцать шесть орудий. У Сиверса было лишь двадцать две двенадцатифунтовых пушек. Но каждый из военачальников страстно желал победы и каждого из них страшило поражение. И если Сиверс боялся за себя, то Торстенсон опасался за свою страну. Ведь если Густав за возможную победу мог получить награду из рук короля и повышение в чине, а за поражение многого лишиться, то победа Леннарта давала Швеции возможность поторговаться на переговорах и только, поражение же ставило королевство в безысходное положение, полностью зависимое от прихоти Кристиана Датского.

Новиков, несмотря на скорое столкновение со шведами, где, по сути, решалась судьба Стокгольма, на который уже в открытую претендовал датский монарх Кристиан, был озабочен гибелью Семёна Пименова. И в сей беспокойный час пытался он выяснить обстоятельства смерти лейтенанта-стажёра, опрашивая, с помощью Патрика Гордона, бывших в ночном бою горцев. Капитан шотландцев, сильно нервничал из-за того, что его коллега отнимает у него бесценное время из-за сущего пустяка — гибели одного-единственного пушкаря. А ведь сам Гордон потерял двадцать одного солдата, война есть война и если подобным образом горевать по убитому, то времени воевать и вовсе не останется. Однако Патрик не смог отказать в просьбе сибирцу и потому обходил с Новиком, как он называл этого майора, позиции своих воинов. Василий же был уверен, что в этой смерти есть нечто странное, ибо так садануть долговязого артиллериста, что бы расколоть кости черепа, мог только конный воин, а теперь стало ясно, что среди шведов не было ни единого всадника. И, напротив, пришедшие на помощь рейтары Торбенсона, в самом конце схватки, когда собравшиеся с силами горцы и помогавшие им бременцы-пикинёры, обратили врага в бегство, были единственными конниками в той жестокой схватке.

— Я должен поговорить, с капитаном Регнаром! — заявил Новиков, а сопровождавшие его стрелки тут же подобрались, согласно кивая словам майора. — Если это один из его людей, то…

— То что?! — воскликнул Гордон, воздев руки кверху. — Новик, ты хочешь устроить допрос и каждому рейтару? Чтобы рассориться с честным капитаном навсегда? Друг мой, ни один из его рейтаров не смог бы совершить подобное, я скорее допущу, что это кто-то из немцев — они пограбить мастера. Я не советую идти к Регнару, Бэзил. И тебе, и мне, нужно заниматься подготовкой солдат к скорому бою, оставь эту блажь… Господь с тобою!

Новиков насупился, хмуро поглядывая на Патрика, на его людей, на перелесок, за которым стояли датские рейтары и, кивнув горцу, молча повернулся и твёрдым шагом направился к опушке.

— Началось! — воскликнул Афонин, передавая бинокль своему заместителю, молодому капитану-стажёру. — Смотри, Лука, хорошенько смотри!

Тёмно-коричневая масса шведских отрядов спускалась с холмов, в порядке и без излишней суеты выстраиваясь на зелёной траве с опушки казавшегося огромным выпасного поля. В стане датчан тут же завыли трубы, оповещая солдат о готовности врага к бою. Забегали с торжествующими лицами младшие офицеры, поднимались бойцы, а от отряда к отряду скакали посланные генералом посыльные, призывая полки немедленно выдвигаться на построение. Уже через час стало ясно, что Торстенсон не изменил стандартной схеме построения войска, в центре его находились пехотинцы — спереди мушкетёры, а за ними вставал лес длинных пик. Перед линией пехоты артиллерийская обслуга устанавливала орудия, выкатывая их на позиции. Рейтарские полки, поделённые примерно пополам составляли фланги шведской армии, а полуторатысячный отряд кавалерии Леннарт оставил в резерве на дороге в Оттербакен, которая выходила из-за холмов на поле, огибая его по правому берегу озера Скагерн. Датчане запаздывали с развёртыванием своей армии, и генералу Сиверсу пришлось орать на своих офицеров, указывая им на шведов — они мол, ждать не будут! И верно, едва противник выстроился на поле, и флаги его полков затрепетали на вдруг поднявшемся с севера крепком ветру, как забили литавры, загудели трубы. Армия Торстенсона, чуть качнувшись, сделала первые шаги. Медленно, но неумолимо…